Никто и никогда.
Бы.
Если бы в городе не остался Арлекин.
В первый раз.
Бельмо на глазу, язва у губы и яркое пятно на белой площади. Он проснулся в полдень, когда горожане в белоснежных одеждах выстроились вокруг него, окружили и оставили только зенитное солнце над головой. Ни порывы ветра, ни пение птиц, ни шум улиц – ничто не могло отвлечь сотни глаз от красно-черного костюма и ромбовидного грима. Костюма-напоминания. Красно-черного. Красное и черное. Вспышка сознания у одного жителя, взгляд на другого и коллективный разум проясняет картину вчерашней ночи…
Шатер всегда открывал свои полы в полночь, а закрывал с рассветом. Несколько часов, дарившие впечатления на всю жизнь. Минута, меняющая судьбу. Миг, дающий выбор. Они всегда приезжали в белые города, где не знали красок, не знали эмоций. Они были яркие – алые, черные, изумрудные, золотые – какие угодно, только не белые. Даже Арлекину, когда он пришел к ним, вырвали белоснежный воротник и манжеты. Их яркость гипнотизировала жителей, ноги шли сами к шатру. Цирк бывал в городах и раньше, но это представление было совсем иным: не было ни животных, ни клоунов, ни уродцев, ни акробатов. Были просто разноцветные люди, громкие люди, пугающие и завораживающие одновременно. Они выстраивались в причудливые узоры на сцене, переплетались так, что горожане закрывали детям глаза ладонями, прикасались друг к другу, смешивая нательные краски, тянули руки в зал, а жители всегда подпрыгивали в страхе, опасаясь, что краска может запачкать. Краска все равно оставалась на одеждах и коже людей, но они смывали ее утром, стараясь не смотреть, какие еще участки кожи необходимо оттирать. Но это утром. А пока разноцветный ансамбль на сцене.
Перформанс удивляет и отталкивает, половина зрителей выходит из шатра. Но другие… Они остаются. Впрочем, танцорам нет до этого никакого дела. Они не видят людей, они превращаются в единый организм. Кажется, что их кости беззвучно ломаются, что глаза и губы превращаются во что-то иное, а рук становится столько, что и сосчитать сложно. Новое, большое, устрашающее существо наконец открывает все свои глаза. Зрачки судорожно расширяются и сужаются, софиты мигают и наконец гаснут. Жители затаили дыхание. Город абсолютно белый, лишь шатер на главной площади черный. А вокруг шатра ни единого звука.
Когда наступает утро, из шатра выходят сотни разноцветных людей-гибридов: половины их тел окрашены в разные цвета, их одежды в руках, а на лицах блаженные улыбки. Они выходят из шатра и тут же поворачивают обратно. Когда познаешь цвет, бесцветность становится отвратительна. Они рыдают и молят, чтобы их не оставляли в этом ужасном месте, ведь белые камни площади обжигают ступни, а из глаз текут слезы от солнца. Из шатра показывается голова Арлекина. Он улыбается и выходит навстречу людям, пряча что-то в руках. Несчастные целует ему ноги, ластятся и пытаются заползти в его тень. И тогда Арлекин подкидывает вверх яркий красящий порошок. Белый. Кажется, что он витает целую вечность в воздухе. Внезапно кто-то кидается вперед и несколько крупиц попадают на тело, очищая кожу и разум. Обновленный человек поднимается, оглядывается и в ужасе убегает. Цепная реакция или стадный инстинкт заставляет остальных также подставлять свое тело порошку. Арлекин улыбается. Он знает, что те, кто не попадут под порошок, останутся рядом, он увезет их в яркий мир. Они больше не увидят белого цвета, не вспомнят, как любили его. Они будут счастливы. А эти… Арлекин переводит взгляд на толпу, катающуюся по камням площади, собирающую порошок всем телом. А эти никуда не уйдут. В этот раз. Но Шатер еще обязательно вернется.
Арлекин улыбается шире и жестом приглашает гибриды вернуться в тень шатра. Они радостно рычат, кричат и, подобно зверью, на четвереньках вбегают внутрь. Арлекин поворачивается, чтобы закрыть за ними полы, но внезапно белый свет ослепляет его.
Люди стоят вокруг Арлекина на пустой площади и с ужасом наблюдают. Один из них принес белый камень. Другой принес два. Каждый принес что-то белое и острое. Беззвучный, неулыбчивый Арлекин уже не уедет из города, он не бежит и не пытается уползти. Тишину разрезают глухие удары о человеческую плоть. Площадь становится сначала розовой, потом алой, а в конце багровой.
Через несколько часов одна из женщин, помогающая отмывать камни, принесет белую краску. Они все исправят, все будет чистым, все будет светлым. Никто и никогда не заговорит об этом за столом, на прогулке или в простой беседе. Никто и никогда не задумается об этом перед сном. Больше.
На месте у фонтана, где упал Арлекин, стоял ребенок. Его ноги утопали в белых потоках краски. Подошвы ног каждого жителя давно пропитались алым, но ноги этого младенца пропитаются белоснежным. Во всяком случае в это очень хочет верить его мать, отчаянно закрашивающая последний кровавый камень.
Обложка