Не часто же встретишь такое же зрелище.
Последний раз видел ещё год назад!
Я помню, как слышал те крики за стенкой,
Бутылки, алкáгаль, стекляшки-глаза.
И визги, и вопли, удары коленкой,
Во дворе заорёт пожилая коза…
Стекло полетело, оставив мне кровь,
Одной линией, сразу, как бритвою таки,
И слезы, и слезы польются из глаз,
Разжалобив зачинщика драки.
Я слышу повторно тот «голос в тени»!
Я помню как клялся,
Что не будет так больше,
Не будет той боли ко мне и ко всем,
И идёт оно дальше, и больше, и резче,
Готово и рвать и метать все вокруг!
И я, как обычно, ленился, филонил,
Откладывал это все на потом.
И каждый раз хуже, хуже, и хуже,
Похоже, не смог сдержать слово своё…
И что же сейчас? Одна же картина.
Все те же слова, все те же места,
Куда бить собирается тот же чурбан.
И что же с того — спрошу я опять,
И я призадумался, вроде…
И все-таки странно, в чем же причина
Того, что здесь происходит сейчас?
Измена? Любовь?.. в чем же причина?
Измена, любовь? Взяли врасплох?
И все-таки странно, задумался снова,
И снова от старости все я забыл.
Быть может, все сон,
Возможно, все миф?
А может, я просто поэтик?
Не смыслю я в жизни, как ежик на стройке,
Быть может насилие — счастье в семье?
Не смыслю я в жизни, не смыслю и в счастие.
А может насилие — ключик к судьбе?
А может быть бить родных — это круто?
А может быть бить родных — хорошо?
Не смыслю я в жизни, не смыслю, не смыслю!
Не смыслю же я, как правильно жить!
Насилие в одной сплоченной семье —
Гармоничности в этих словах вовсе нет…
Либо это семья, сплоченная злом,
Либо она не сплоченная…
Нет.
***
Не знаю, каково это —
Жить на первом этаже.
Знаю только то,
Что просто.
На первом этаже
Жить холодно и грустно
На первом этаже
Свободно. Сыро. Гнусно.
На первом этаже живут
Сгорбленные люди,
Так как на первом этаже
Давление выше в сути.
А давит не давление —
Совести людей,
Живут в своем видении,
А выше всех давление,
Ведь совесть у людей
Намного ниже, хуже, злее,
Чем у проживающих
На первом этаже.
И виды этажа
Скудны и проходны,
И слышишь каждый звук,
И тухленькие слухи.
На первом этаже
Тебе известно всё:
Кто умер, проститутки,
Что моё, а что твоё.
Хочется спокойной жизни:
Отрежу уши я себе,
Я вырву слизни,
Что гландами зовутся,
Я безжизнен, но к тому же
Глаза я выколю себе.
Ни слышать, и ни видеть
Всё это не желаю.
Настолько созависить
Я себе не позволяю.
Без глаз,
Без гланд
И без ушей
Живется лучше, но скучней.
Барабанной перепонкой
Пытаюсь выловить слушок.
И всё-таки я созависим,
Я — созависимый дурак.
Усталый, жалкий и горбатый,
Я — житель первого этажа.
***
Снова туман, я снова один,
За стенкой родные дерутся в пыли,
Борясь за последний кусочек еды,
Вскрывая друг другу глотки.
И снова туман и снова прощание,
Иду я из школы домой, понимая,
Что там, за замком дверь закрытой для всех,
Скрывается горе и слезы.
И снова туман… И снова печаль.
Сижу я в пледу и смотрю я в окно.
И каждый годок я молвлю все то же:
Будь проклята, чертова Осень.
И вдруг пошёл дождь, и снова, по новой,
И снова вопит женский голос в тени,
Всё кончится быстро, всё кончится сразу,
Надеюсь, что это уже навсегда.
Вот и рассеялся чертов туман,
Оставив лишь мертвые улицы,
Скорее всего, повторятся ещё
Те страсти и глупые ужасы.
И снова, быть может, я вспомню об этом,
Когда на душе станет холодно вдруг,
Я буду стараться, я буду стремиться,
Чтоб не было этих нелегких мне мук.
Обложка