2020 и 2021. Карантинные заметки

Москва волнуется раз, Москва волнуется два, Москва волнуется три.
Все устали. Пандемия растет. Кому тошно, кто плывет по течению, кто стал волнорезом, а кто пеной морской. Уж четыре волны.
Сажусь в автобус нога на ногу, подложила кулачок под подбородок, закусила губу под маской, смотрю в расфокусе, без понятия, что делать.

2020   Мир “опять цветами оброс” без нас и замерз без нас. В двадцатом была самоизоляция, пропускная система, расписание прогулок по подъездам. Никогда не забуду.

Когда все только началось, по Ясенево бегали какие-то два вопящих парня с батареями туалетной бумаги. С полок смели макароны.
Соцсети заполонили смешные ободряющие флешмобы –  пользователи сроднились, только там и встречались. Статистика началась всякая. Было страшно, в новинку.
Я тогда проглотила “Доктора Хауса” за неполный апрель, вернула деньги за авиабилеты в Сочи, обнаружила, что корзина на Вайлдбериз имеет лимит, взрывала яблочки в gardenscapes и приучилась ложиться в восемь утра. У меня было первое в жизни девятое мая, которое я провела не на сцене, а в постели.
Помню, ответственно сделала КТ и села по постановлению на карантин после отравления хачапурей из Четверочки. (Причинно-следственная связь была установлена позже, чем меня отпустила ипохондрия).

Еще помню двадцать латексных перчаток за тысячу рублей, отсутствие антисептиков и всеобщий ужас от тридцати заболевших covid-19 из шестидесяти тысяч жителей моего городка.
Еще помню, как было странно опираться ступней на землю и отталкиваться большее количество раз, чем нужно до ванны.
Корпоративы, выпускные и даже детские лагеря по Зуму –  отдельный вид искусства.
А в сентябре я участвовала в клиническом исследовании Спутника V. От озноба кружилась голова. За неимением градусника просыпалась в три утра и хохотала, что живая. (Напоминаю про ипохондрию и шило в известно где).
Потом все поработали пару месяцев и засели до января. До января двадцать первого, Карл.

2021 И после люди (львы, орлы и куропатки), никогда уже не замирали и летели, жили свои дела.
И после Москва млела и испарялась.
Я тоже.  От работы и жареного пахучего городского массива.
Празднично отталкивалась колесами от Парка Горького, хрустела подшипниками, летела с горы на лоб.
В метро отменили перчатки. Стало можно вакцинироваться в ЦУМе, хвастаться qr-кодом и навещать Турцию. Мне, кстати, в рамках исследования попалась тогда вакцина. Еще я зареклась больше не иметь дела с хачапурями, но все равно интеллигентно пролежала ничком без запахов недели две.
Осенью без резких движений шагнули на удаленку, это был привычный жест. Цифры уже другие, все еще страшно и уже не в новинку. Тут тебе, понимаешь, история пишется.
Удивителен человек –  привыкает ко всему. Нахожу в пуховичных карманах мятые маски, протягиваю запястье к пистолету уже с порога, иногда перепрыгиваю разметку социальной дистанции и постоянно представляю дисплей родом из 2012 года с Plague ink. Ничего, прорвемся.

Сажусь в автобус нога на ногу, подложила кулачок под подбородок, закусила губу под маской, смотрю в расфокусе, без понятия, что делать. Наверное, это все скоро закончится, можно будет рассказывать детям о любви, надежде, тихой славе. Правильно говорю?