Танец.
Ритм, дыхание и пластика тел.
Танец.
Я завороженный на них смотрел.
Танец.
Взгляд не отвести, не позволит дух.
Танец.
Все, что происходит здесь – это вслух?
Каждый выживает так, как может, верно? Я пишу, Фема танцует.
Никогда раньше не танцевала. Вернее, разнообразные кружки в детстве посещала, конечно. Как же иначе? Юная леди обязана знать, как правильно подчиняться партнеру во время вальса. Но идея с партнерами мне быстро разонравилась, а вместе с этим и танцы. Занес же черт на танцевальную постановку.
Фемида пригласила меня сюда после месяца общения. Сказала, что я отчаянно нуждаюсь в новых знакомствах, друзьях и компании. Тогда меня это уязвило, но сейчас могу принять, что она была права. Иронично, что именно она больше всех говорила о «скорлупе», из которой мне надо вылезать, и именно она меня туда активнее всех загоняла. Забегая вперед, скажу, что люди появились. По интересам и схожестям внутренностей. Только без Фемы. Кого благодарить за такой подарок – понятия не имею. Но кто бы ты ни был, Неизвестный Благодетель, спасибо. От всего того органа, который люди зовут любовной мышцей.
Фема – беловолосая, хрупкая, светлоглазая танцовщица экспериментального направления, которым, как по мне, можно пытать.
Фема – мне нравилось имя, его удобно произносить. Четыре буквы прекрасно скатываются по верхней и нижней, только губами произносишь.
Может быть я была слишком одинока, может быть мной давно никто не восхищался, а может быть просто захотелось поверить в талант, но я абсолютно искренне была уверена, что танец будет прекрасным, потому что Фема была прекрасная.
Ритм и дыхание, которыми танцовщицы вили мелодию танца, вгоняют в транс. Сердцебиение подстраивалось под вздохи и удары пяток об пол. До одури странное чувство: тело не слушается, глаз отвести нельзя, при этом ощущение, что тебя препарируют. Танец – продолжение Фемиды. Фема – продолжение танца. Ленты на бедрах танцовщиц растекаются тенями по полу, руки касаются хрустальной люстры зала. Тени ползут, шуршат и холодом заползают под юбку. В глазах Фемы лопаются сосуды от напряжения. Кровью наливаются. Она пристально смотрит на меня, маня рукой к сцене. Поддаюсь, чуть вперед, неосознанно распахиваю неморгающие еще шире, тону, падаю жарче, слаще и гораздо быстрее, чем планировала. Фемида победоносно улыбается и сдергивает белоснежный парик.
«Сделай хоть что-нибудь! Прояви инициативу! Возьми ответственность!»
Дергаюсь и моргаю. Скорее даже отдергиваю руки, тело, глаза и все органы чувств. Моргаю. Слезы градом. Собираю последнее, встаю и выбегаю из зала. Мне не нравится, когда обманывают в самом начале. Не нравится, когда что-то обещают просто так. И не нравится, когда требуют. Сил не хватает, все же спотыкаюсь и падаю. Зато танцы мне снова нравятся. Красивое зрелище. Танец – работа двух равноправных, равноценных. Только работа не та, которая «каторга», а та, которая «произведение искусства».
Я и раньше с концертов уходила. С каждым разом все меньше стыдно. Почему ты должен досиживать там, где не понравилось, верно?
А Фема и сейчас злится, беснуется, кричит, слышу даже. Буду думать, что вовремя не дала себя сожрать или принести в жертву какому чудищу, которое многие в домах выращивают.
После случая на представлении я записалась на танцы. Педагог, которого мы никогда не видим, но слышим голос, диктует, кому и с кем сегодня танцевать. Партнеры меняются, мелодии тоже. Но голос остается. Я больше не боюсь наступить партнеру на ногу, быстрее расслабляюсь и иду вперед, проще становлюсь ведомой. Как раз здесь и появились люди, с которыми внутренностями схожи. Хорошие, добрые, отзывчивые и очень окутывающие. Вместе ездим на танцы.
Только боюсь, что однажды, когда учитель все же спустится к нам (а он обещал-обещал-обещал), будет идти под руку с Фемидой. Она гениально танцевала.
Руки вниз, ноги к потолку!
Я ведь никогда без тебя не смогу.
Руки вверх, ноги на полу!
Я ведь тебя с собою долго не пронесу.
Обложка