О том, что запретное почти всегда желанно, знают все, такая народная мудрость. Кто ни разу не переходил по ссылке: «10 фильмов, которые НЕЛЬЗЯ смотреть ни в одной стране мира!», «Эту группу запретили даже в… слушать онлайн» или «Писатели, которых посадили за их книги»? Хотя бы взглянуть на этот список – уже интересно. Хоть нам и известно, что в цифровую эпоху достать любую, даже самую запрещенную информацию, можно намного проще, чем раньше, наверное, не так легко представить, что когда-то цензура могла не только создать шумиху и повысить спрос, но и действительно помешать автору донести свою мысль и здорово изменить произведение. Как цензура могла повлиять на судьбу книг и их создателей, культура отмены в XVIII веке и многое другое в этой статье.
Начнем с родного и знакомого. Два самых известных литературных дуэта в нашей стране – братья Стругацкие и Ильф и Петров. Писать во времена советской власти – заведомо знать, что твоя рукопись пройдет не одну инстанцию, которая проверит все: от названия до шрифта. Но Борис и Аркадий Стругацкие явно не ожидали столкнуться с тем, что им придется переписать всех персонажей и исключить любую связь вымышленного мира с советской реальностью, неся «Обитаемый остров» в редакционную коллегию.
Начнем с родного и знакомого. Два самых известных литературных дуэта в нашей стране – братья Стругацкие и Ильф и Петров. Писать во времена советской власти – заведомо знать, что твоя рукопись пройдет не одну инстанцию, которая проверит все: от названия до шрифта. Но Борис и Аркадий Стругацкие явно не ожидали столкнуться с тем, что им придется переписать всех персонажей и исключить любую связь вымышленного мира с советской реальностью, неся «Обитаемый остров» в редакционную коллегию.
Сам Борис Натанович рассказывает о цензурных правках, которые просили включить некоторые редакции так: «В «Неве» требовали: выбросить слова типа «родина», «патриот», «отечество»; нельзя, чтобы Мак забыл, как звали Гитлера; уточнить роль Странника; подчеркнуть наличие социального неравенства в Стране Отцов. В «Детгизе» требовали: сократить; убрать натурализм в описании войны; затуманить социальное устройство Страны Отцов; решительно заменить само понятие «Неизвестные Отцы»; убрать слова типа «социал-демократы», «коммунисты».
Главное, что должно было измениться в романе – это любая деталь, которая могла указать на связь книжного мира будущего и реального мира настоящего. Таким образом, по подсчетам Юрия Флейшмана в произведение было внесено 896 правок. Самыми заметными изменениями стали имена героев, которые ни в коем случае не должны были выдавать свое происхождение. Так Максим Ростиславский стал Максимом Каммерером, Павел Григорьевич превратился в Рудольфа Сикорски, а Неизвестные Отцы, Папа, Свекор и Шурин были переименованы в Огненосных Творцов, Канцлера, Графа и Барона. Книгу, задуманную как «безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеи роман», пришлось прокатить под сотней машин, пригладить и придать «идейно потребный» вид, на что ушло больше времени, чем на ее написание.
Ильфу и Петрову со «... стульями» повезло чуть больше. Редакторы вычеркнули лишь три главы, две из которых были посвящены дореволюционному прошлому предводителя дворянства, а еще одна продолжала высмеивать литературных халтурщиков во главе с Ляписом-Трубецким. Помимо этого, в процессе подготовки текста к печати, авторы выкинули из романа целые абзацы и даже страницы, вероятно, под действием бдительной цензуры. Хотя многие знатоки и любители сходятся во мнении, что совершенные изменения только пошли на пользу динамике развития сюжета и добавили резкости и остроты шуткам, которые смотрелись бы менее выигрышно в развернутом варианте.
Перейдем к более далеким временам и чуть менее далеким странам. Немецкий поэт и прозаик Иоганн Вольфганг фон Гёте, известный многим по труду «Фауст», подвергся жесткой критики со стороны общества за роман «Страдания юного Вертера». Во времена охоты на страсть и разврат, Гёте был обвинен ни в покушении на моральный облик нации или порицание религии и ее догм. Можно сказать, что его упрекнули в таланте. По сюжету «Страданий…», главный герой, не выдержавший неразделенной любви и подстегнутый остальными неприятностями своей жизни, сводит счеты с жизнью. Сцена так сильно подействовала на молодых людей того времени, что по Германии и Франции прокатилась волна смертей, вызванных подражанием гётевскому Вертеру. Чтобы подчеркнуть причины своего поступка, юноши одевались в синий фрак и желтую жилетку, копируя образ героя, а в их карманах можно было найти томик «Страданий юного Вертера».
Изначально книга была принята с большим энтузиазмом, за ней закрепилось звание искры, упавшей в бочку с порохом и пробудившей силы, ждавшие этого. Но трагические новости, окутавшие роман, «удалили» его, запретив текст к публикации и распространению. И даже более, чем через 160 лет, книга запрещалась испанскими властями, убравшими с полок библиотек произведения «таких позорных писателей, как Гёте».
Главное, что должно было измениться в романе – это любая деталь, которая могла указать на связь книжного мира будущего и реального мира настоящего. Таким образом, по подсчетам Юрия Флейшмана в произведение было внесено 896 правок. Самыми заметными изменениями стали имена героев, которые ни в коем случае не должны были выдавать свое происхождение. Так Максим Ростиславский стал Максимом Каммерером, Павел Григорьевич превратился в Рудольфа Сикорски, а Неизвестные Отцы, Папа, Свекор и Шурин были переименованы в Огненосных Творцов, Канцлера, Графа и Барона. Книгу, задуманную как «безмозглый, абсолютно беззубый, развлеченческий, без единой идеи роман», пришлось прокатить под сотней машин, пригладить и придать «идейно потребный» вид, на что ушло больше времени, чем на ее написание.
Ильфу и Петрову со «... стульями» повезло чуть больше. Редакторы вычеркнули лишь три главы, две из которых были посвящены дореволюционному прошлому предводителя дворянства, а еще одна продолжала высмеивать литературных халтурщиков во главе с Ляписом-Трубецким. Помимо этого, в процессе подготовки текста к печати, авторы выкинули из романа целые абзацы и даже страницы, вероятно, под действием бдительной цензуры. Хотя многие знатоки и любители сходятся во мнении, что совершенные изменения только пошли на пользу динамике развития сюжета и добавили резкости и остроты шуткам, которые смотрелись бы менее выигрышно в развернутом варианте.
Перейдем к более далеким временам и чуть менее далеким странам. Немецкий поэт и прозаик Иоганн Вольфганг фон Гёте, известный многим по труду «Фауст», подвергся жесткой критики со стороны общества за роман «Страдания юного Вертера». Во времена охоты на страсть и разврат, Гёте был обвинен ни в покушении на моральный облик нации или порицание религии и ее догм. Можно сказать, что его упрекнули в таланте. По сюжету «Страданий…», главный герой, не выдержавший неразделенной любви и подстегнутый остальными неприятностями своей жизни, сводит счеты с жизнью. Сцена так сильно подействовала на молодых людей того времени, что по Германии и Франции прокатилась волна смертей, вызванных подражанием гётевскому Вертеру. Чтобы подчеркнуть причины своего поступка, юноши одевались в синий фрак и желтую жилетку, копируя образ героя, а в их карманах можно было найти томик «Страданий юного Вертера».
Изначально книга была принята с большим энтузиазмом, за ней закрепилось звание искры, упавшей в бочку с порохом и пробудившей силы, ждавшие этого. Но трагические новости, окутавшие роман, «удалили» его, запретив текст к публикации и распространению. И даже более, чем через 160 лет, книга запрещалась испанскими властями, убравшими с полок библиотек произведения «таких позорных писателей, как Гёте».
Одним из самых наглых случаев цензуры можно назвать сокращенный перевыпуск романа Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». Вышедшая в 1953 году, уже в 1967 книга подверглась цензуре. Пострадали любимые писателем ругательства, вырезанными оказались и фразы, упоминающие аборты. Самое возмутительное в этом деле то, что редактированием текста занимались без ведома автора, о чем он узнал лишь в 1980 году. Друг Брэдбери наткнулся на «порезанное» издание и сообщил об этом писателю. Тот незамедлительно потребовал прекратить выпуск сокращенной версии. Отказать такому знаменитому автору, конечно, не могли, но какое-то время именно такой формат произведения считался оригинальным.
Кто-то может считать эти изменения положительными, кто-то смешными, но так или иначе цензура была и есть. Она продолжает влиять и изменять окружающее, продолжает восхвалять одних и запрещать других. Размышляя об этом, можно вспомнить еще много примеров и не только из искусства. Спорьте и соглашайтесь, ища свою правду – это полезное умение, которое должно быть доступно человеку.
Кто-то может считать эти изменения положительными, кто-то смешными, но так или иначе цензура была и есть. Она продолжает влиять и изменять окружающее, продолжает восхвалять одних и запрещать других. Размышляя об этом, можно вспомнить еще много примеров и не только из искусства. Спорьте и соглашайтесь, ища свою правду – это полезное умение, которое должно быть доступно человеку.
