Романтическое партнерство для многих важный сегмент жизни, дающий фундаментальный опыт для семейных отношений в будущем. Люди не были бы людьми, не совершай они ошибки. Последние складываются в целые паттерны, приобретают названия из учебников клинической психологии, неизбежно влияют на само- и мировосприятие, если партнеры не обладают достаточной эмоциональной зрелостью. В конце концов, любовь искажается, эмоции мутируют, обязательства перекрывают кислород, претензии становятся камнем преткновения. Такой союз обращается созависимостью и может привести к взаимному уничтожению. Моя героиня, которая как раз из числа с этим столкнувшихся, согласилась поделиться многолетней историей абьюзивных отношений. Итак.
Жестокие отношения, полные абстракции. Подробная история зависимости, давления, если цензурно.
- Хочу обсудить с Вами непростой опыт отношений, из которых Вы выбрались меньше года назад. Какие это были отношения?
- По хронометражу – почти пять лет, но с перерывами. Мы расставались, в какие-то моменты я уходила, будучи уверенной, что без этих отношений я точно проживу. Потом оказывалось, что человек я достаточно слабый – я возвращалась туда, где «пусть больно, но будет понятно». Оно и было: тяжело, приторно и при этом очень ценно. Сейчас история закончена и больше я туда не вляпаюсь.
- А как начиналась ваша история?
- За мной ни разу в жизни не ухаживали. Никогда не воспринимала себя чьей-то девушкой, хотя было три молодых человека. Всегда сама получала то, что хочу, не ждала первых шагов. И поэтому, когда мне понравился парень, я решила, что получить его будет не так сложно. Он привлек меня исключительно экстерьером. Я наслаждаюсь красивой картинкой. А тут еще и оказалось какое-никакое, но все-таки содержание. И я так удивилась, мол, «вау, а с тобой еще и поговорить можно». Дальше, путем нехитрых риторических вопросов, неловких ситуаций и через смерть подруги все получилось. Похлопать глазками олененка Бемби – верная тактика, почти всегда работает. Но это все, на самом деле, происходит неосознанно. Сейчас, спустя несколько лет в терапии, могу проанализировать и понять, что именно делала, но тогда все это казалось естественным порывом интереса.
- Простите, что? «Начало отношений через смерть подруги» звучит как не самый классический вариант зарождения романа. Как так вышло?
- *смеется* Никогда не думала, что смерть кого бы то ни было поможет моей личной жизни. Но это была не шутка. У меня была подруга-коллега, немка. В какой-то момент она загремела в больницу – жених бил ее, дошло до очень сильного внутреннего кровотечения. Я была с ней, когда врачи сказали, что состояние стабилизировалось. А спустя два часа, как уехала, мне позвонили известить о ее смерти. Она была иностранкой, поэтому я договорилась о выдаче тела и организовывала кремацию.
- А дальше?
- После крематория я встала на станции метро и поняла, что даже с места двинуться не могу, в горле ком и даже вдохнуть страшно. Написала своей приятельнице, попросила ее приехать. А она написала тому молодому человеку и попросила его тоже приехать. Я отбрыкивалась, но отобрать телефон дистанционно шансов не было. Впервые за очень долгое время я испытывала эмоцию, словно в средней школе: когда тебе нравится мальчик и ты начинаешь стесняться. Прям краснеешь, зажимаешься, все прочее.
- Сразу после кремации подруги-коллеги? Это риторический вопрос, если что.
- *смеется*
- А дальше?
- А дальше он меня поцеловал в гостях у приятельницы. Я как бы привыкла, что, когда есть физический контакт, это что-то означает. Мы шли к остановке маршрутки и я сказала, что он может подумать, чего от меня хочет. Он подумал и решил, что хочет быть рядом.
- Вы сказали про внутреннее содержание. Как оно подкупило? Что это было за содержание?
- Ну, как показало будущее, говно, а не содержание. Наверное, меня зацепила однонаправленность в творчестве, нам обоим хотелось создавать. Мы учились вместе, каждый в своей сфере, были из абсолютно разных миров. Я – аудиал, он – визуал. В музыке мне важна мелодика, ему важнее текст. В общем, в кои-то веки со мной оказался человек не технической или социальной направленности, а гуманитарий. Благодаря нему, я теперь знаю, с какими людьми никогда не свяжу свою жизнь *смеется*.
- А в какой момент Ваш партнер впервые вас смутил? Были тревожные сигналы?
- Я, наверное, еще в начале пропустила самый важный звоночек. Все мы родом из детства. И именно взаимоотношения в семье много могут рассказать о человеке. Не претендую никоим образом на истину в последней инстанции. Я пропустила, что он ненавидит мать. В детстве мы не понимаем всю силу эмоциональной окраски слова «ненависть», а в старшем возрасте она уже достаточно четко сформирована. Ненависть гораздо сильнее нелюбви и неприязни, это животный момент. Когда мы только познакомились, он боготворил отца и презирал мать, которая жила вместе с ними, с которой он позволял себе абсолютно ублюдский формат общения. У них была сложная история, в которую я не хочу вдаваться. У меня родилась ассоциация «ну, со мной же будет по-другому, правда?». А там была ненависть не к матери, а к женщине в принципе, как к фигуре. А я же тоже женщина. Были фразы из серии «все женщины глупые», «всем им нужно только одно». Но я отыгрывала для него «уникального персонажа».
- Успешно отыгрывали роль?
- Первые месяца три-четыре меня на руках носили, фигурально. Почти боготворили. Просто для человека это были первые «околовменяемые» отношения. Все, что я делала, было ему интересно, все что я рассказываю – априори классно и здорово. Потом, видимо, человек освоился и привык. Хотя, в первом полугодии я накосячила, дистанцировалась и сказала, что хочу подумать, нужны ли мне такие близкие отношения. Он достаточно сильно испугался, дал мне подумать. Я сделала выбор в его пользу. Собственно, после этого эпизода, когда человек перестал бояться меня потерять (или упустить жертву), и стали проскакивать фразы, что я ни черта не удивительная, ни черта не необычная и вообще максимально заурядный персонаж.
И потом тебя размазывают об стенку фразами «ты ничего из себя не представляешь, но вот мне ты почему-то нравишься». Я ходила и думала «а почему?».
- Это жестоко.
- Я прощала жестокость, потому что каждый раз, даже из-за мелких конфликтов, я очень много говорила и целилась в болевые точки. Я знала, куда надо. Но мне разрешали. В отношениях, которые были до него, мне было стыдно громко смеяться, громко плакать. А ведь я не особо тихий человек. В работе корректна, а в личном общении очень люблю актерство, несдержанность, порывистость, чрезмерность, лицедейство, гиперболизацию – обожаю. В первый раз мне не затыкали рот в отношениях и позволяли кричать. Это было даже здорово, с одной стороны. Я, наверное, не очень хороший человек… И, как бы, да пожалуйста.
- А что-то хорошее было?
- Еще я комплексовала из-за своего тела. Не*****ки (безумно). В начале оставалась в футболке. На утро после первого раза молодой человек сидел на кухне, пил чай и спросил, можно ли задать один вопрос. Я уже испугалась, что ему ничего не понравилось, вот он сейчас допьет, соберет свои вещи и уедет. Присаживаюсь, говорю: «Да-да? Что случилось?», а он: «Да я что-то всю ночь думал и никак не мог понять...». Я про себя думаю «черт, черт, черт! Давай быстрее, скажи уже». А он лишь спросил: «Слушай, а почему у тебя в ванной тюбик с детский зубной пастой с зайчиком?». Я тогда почти разрыдалась от облегчения, это было прекрасно. Собственно, во многом благодаря этому человеку я перестала комплексовать. Наверное, там было что-то хорошее, просто я стараюсь в упор этого не видеть, чтобы не забыть, как было плохо. Чтобы не вернуться. Психоневрологический диспансер стоит очень дорого! *смеется*
- Так бесплатные же есть. *серьезно*
- Мне не нравятся бесплатные. Знаем, плавали.
- Какой была самая интимная часть составляющая отношений?
- Поначалу все было достаточно специфично. Здорово, классно, в новинку, но молодой человек был донельзя ханжой – одна конкретная поза и все. Потом он, благодаря мне, выяснил, что легкая степень садизма – это весело. А я была только рада. Мне, наверное, не хватало – либидо выше. Это не стало проблемой, только напрягали фразы, что мастурбация – это измена *нервно смеется*.
- Вы говорили друг другу, что любите?
- Да
- Это было легко?
- Да ни черта!
- Почему?
- Он сказал это первым, я сильно удивилась, потому что к этому моменту прошло совсем мало времени. А ведь это такая большая эмоция, она не рождается быстро. Он сказал: «Ну, я так чувствую и хочу, чтобы ты знала». Я безумно испугалась, что, если не отвечу, человек уйдет. Я проваландалась с этим знанием с месяц, наверное, и после тоже ответила, что люблю. А потом просто свыклась.
- Это соответствовало внутреннему?
- Тогда – нет. Потом – да. Когда я не просто поставила галочку, что заинтересовала парня, который мне понравился, а когда я осознанно его выбрала. Я поняла, что не все отношения бывают идеальными. Наверное, да, мы будем иногда ссориться, но на физиологическом уровне мне становилось легче, правильнее, лучше, проще, когда он рядом. Тогда я поняла, что я действительно его люблю.
- А когда не рядом, хуже?
- Хуже.
- А в какой момент стало впервые «хуже» рядом с ним?
- Однажды произошла ситуация, которую я для себя характеризую как измену, хотя он убеждал, что «секса не было, я тебя люблю, мы просто решили так поиграться». Я с детства панически боялась, что родители разведутся. Это произошло, я узнала, что у папы есть женщина, и у меня появился страх измены во взаимоотношениях с мужчинами. Так вот молодому человеку стабильно часто писала девушка, а я в шутку сказала: «Ну, слушай, радуйся, что она еще интимные фотографии не присылает». Он, смеясь: «Ой, да присылала и неоднократно». Я, практически плача, спросила, почему он мне об этом не сказал. Он удивился и спросил, а какая разница… Мне казалось, что нужно простить, закрыть глаза, включить «женскую мудрость», так ненавидимую мной. На вопрос, как так «поиграть» вообще пришло в голову, я получила очень забавную фразу, которую вспомнила совсем недавно: «я просто не учел, что у меня есть ты». Безусловно, сейчас я бы отреагировала совсем иначе. Уловив намек на такую ситуацию, я бы развернулась и ушла. Больше таких скачек я не потерплю никогда.
- Вы говорите, что он считал маструбацию изменой? А обмен интимыми фото – не измена?
- Нет- нет, ведь «это было односторонне, значит не измена».
- Давайте уточним, а что для Вас измена?
- Наверное, любой контакт, выходящий за рамки дружеского. Моя ошибка была в том, что я была уверена, что человек порядочный, хоть мы обсуждали границы дозволенного. Поэтому для меня было так удивительно, что в моменты «перерывов-разрывов» через него прошло очень много женщин. Это я тоже восприняла как измены, потому что, ну, как же… Я там лежу, реву белугой, переживаю и пережевываю, а ты перепрыгиваешь от одной к другой и даже не думаешь обо мне. Можно, наверное, так описать: для меня измена – это любой контакт, выходящий за рамки дружбы и работы, с иным человеком противоположного пола, пока ты любишь другого. Это как предательство, которое идет об руку с изменой в списке моих «непростительных заклятий».
- Вернемся к истории с девушкой. Как события развивались в дальнейшем?
- Ой, в отношениях с людьми я сначала делаю, а потом думаю. Я решила не обижать, не обижаться, а поговорить с девочкой. Ключевое слово здесь «я». Я пыталась объяснить, что не нужно лезть в чужие отношения, а парень просто молчал. Уже потом, когда мы в тот же вечер лежали на кровати и готовились ко сну, я повернулась к нему и спросила: «Это же было неправильно, да?». Мне ответили: «Ай, давай потом поговорим, я устал». Мы уснули. Может быть кто-то из читателей и не сочтет это изменой, но у всех ведь разная норма, верно? Для меня подобное было ужасно грязно, неприятно, отвратительно и гадко. Но накрыло сильно позже, почти месяц спустя. Я лежала у него на коленях и задавала лишь один вопрос «за что?», а затем слушала его «ну что ты так преувеличиваешь». В тот день я и познакомилась с чудным термином «газлайтинг». Иронично, что последующие «игры», о которых я узнала сильно позже, он также не считал изменой, пусть они уже и не ограничивались фотографиями.
- Как Вы думаете, что ему было необходимо от Вас после это истории?
- Чтобы я его не ограничивала. Я так испугалась, что он уйдет, что на некоторое время превратилась в параноика. Я верила, что сама перегибаю. Что истерю и циклюсь много. Скрывала весь свой страх за шуткам и колкостями. Пыталась простить, но у меня тотально не получалось. Мне говорили классическое «успокойся, ты делаешь из мухи слона», «зачем ты перегибаешь» и так далее. Ему было нужно больше свободы и меньше вопросов. Ну, еще нужна была поддержка, в которой я ему не отказывала никогда. Когда я перестала себя винить, поняла, что он поддерживал меня значительно меньше. А уж про то, как сильно перекрывает кислород осознание, что порой ты корчишься от боли физической и моральной, а человек спокойно находится с другой женщиной – даже говорить не хочу.
- Вы деструктивно выражали эмоции чистой выдержки, а партнер закрывался и газлайтил. Вы вместе качались на ментальных качелях, еще и приседая для ускорения. Это абьюз? И что такое абьюз в целом?
- Ну, я назвала это для себя так значительно позже и с большим трудом. В абьюзивных отношениях всегда есть доминант, жертва и насилие. В моем случае, слава богу, только моральное. Это когда тебя учат, что необходимо подчиняться и знать свое место, необходимо всегда помнить, что человек, близкий во всех смыслах, может разбить тебя щелчком пальцев. Ты зависим от похвалы и одобрения. Оказывается, подчинение бывает комфортным. Диссонанс был только в одном – человек доминировал, но ни разу не взял на себя за это ответственность. Я первый раз в жизни подумала, что кто-то потянет. Первый раз в жизни мне показалось, что этого хотят. Первый раз в жизни, несмотря на весь ужас, происходящий вокруг, со мною остались. И я растаяла. Мне дарили цветы, пусть после ссоры. Мне заваривали чай, когда я болела. Но при этом мне стоило ходить на цыпочках и не раздражать. Это не любовь. Во время конфликтов он закрывался, а я всегда была уверена, что агрессор – это я. До последнего считала себя мразью, которая портит ему жизнь. В общем, если молодой человек вас упрекает в ориентации и национальности но говорит, что он «смирился с такими недостатками», говорит бросить пить, когда за вечер вы выпили один бокал, просит не пользоваться косметикой и носить строго определенные и подходящие (в его восприятии) вещи, как было в моем случае, – это уже точно нездоровая ***** (чушь).
А если говорить о том, что такое абьюз вообще… Насилие, абсолютно любое, которое мешает вам жить так, как вы бы того хотели. Это не про просьбу надеть шапку, когда на улице -20, это не про неумение корректно заботиться, не про неумение выразить любовь доступным именно вам способом, нет. Абьюз начинается там, где заканчиваются теплые и нежные чувства, где кончаются границы ваших дозволений, где уходит понимание, что вы – самостоятельный человек, со своими желаниями. Если кратко, то абьюз – это когда вас не просто «любят», а «залюбливают» насмерть, заботясь только о себе. Вы – объект, над которым совершается действие во имя комфорта абьюзера.
- Критически важен навык гибкой психики, позволяющий отсекать деструктивное от конструктивного. Что не получилось с вашей стороны в этом контексте?
- *напористо и ритмично* Для того, чтобы вступать отношения и говорить человеку, что ты его любишь, для того, чтобы просто адекватно жить вместе – необходима эмоциональная зрелость. Я считаю, что людям нужно проходить психиатрическую экспертизу, прежде чем рожать детей, вступать в брак и просто в любую социальную коммуникацию. Нужно выдавать справку о вменяемости и акт, подтверждающий, что есть мозг. То, что наблюдала я – совершенно не социализированный человек, который умел только зеркалить поведенческие моменты и многому его научила я. Хорошему и плохому. При этом я сама могу заботиться только в агрессивной форме. Никогда не была лапочкой. Я не скажу «Любимый, доброе утро, пойдем завтракать», я скажу «**** (что) ты спишь? Подъем! Я там на кухне с пяти утра потею, жрачка готова». Раскаленная кочерга по ребрам. И человек все равно улыбался. Просто не умею иначе. Но активно учусь.
- Мы говорим о моментах, которые должны были остановить отношения. Почему этого не произошло до конкретного события? Почему продолжали себя вовлекать?
- Потому что были поступки, которые никто не делал до этого. За них прощалось абсолютно всё.
- Какие?
- Не знаю даже, он мог приехать, когда я болею. Посидеть со мной. Забрать откуда-то. Донести до туалета меня с температурой под сорок и ждать под дверью. Интересоваться моим состоянием, пусть и не всегда. Мог быть рядом, когда мне это нужно. Тоже не всегда. Порой ставить на первое место мои потребности, а не свои. Если упрощать – он был рядом. Этого никто не делал, поэтому я туда и возвращалась. Вокруг него было достаточно много женщин, и на последних этапах мне неожиданно стали говорить, что я все-таки удивительная. Говорил, что пообщался с другими и понял, что их можно развести на что угодно, просто пообещав. Мне было так неприятно и так обидно...
- Давайте вернемся к эмоциональным качелям. Какой момент стал для Вас переломным?
- Не хочу выносить, это было слишком личным. Но до этого момента я бы простила абсолютно все. Даже если бы он ходил направо, налево, прямо и наискосок. После этого – не могу. После этого мне мерзко от мысли, что я стояла на коленях и умоляла о помощи и спасении. Мерзко и отвратительно, но это ценный опыт.
- Что изменилось в Вас после разрыва?
- О, взаимоотношения с другими людьми стали гораздо лучше, и, с другой стороны, гораздо хуже. Уверенность в себе стала появляться. Поняла, что я, оказывается, многое могу. Ушел страх одиночества, напрочь. Появилось желание доказать самой себе, что я в чем-то лучше. Социальный круг стал в разы шире. Карьера в гору пошла. *смеется*. При этом ужасно страшно сближаться с людьми, ужасно этого не хочу, хочу только брать и вообще не отдавать взамен.
- Это же нормально, после стольких лет самопожертвования?
- Но я мучаю других людей. Считаю это ухудшением, потому что раньше отдавала вообще безвозмездно и получала от этого удовольствие.
- Как Вы справляетесь?
- Психотерапевт мне помогает. Плюс работа с людьми, это разгружает.
- А как реагирует семья?
- До семьи, дай бог, долетят только ошметки того, что было. Не хочу нагружать. Не могу даже сказать, что друзья помогают, я не делюсь активно, не хочу плакать, не нуждаюсь. Просто иногда ищу совместного осуждения, унижения и понимания. Но это все реже и реже находит, так что я молодец.
- Вы сильная. Можно так говорить?
- Пожалуйста *улыбается*
- Если представить, что вы встретились во временной петле и появился шанс высказать ему все, что наболело и накопилось. Что бы вы хотели сказать?
- А ничего. ***** (зачем) надо? Абсолютно ничего. Все, что хотела, я уже высказала. Почти каждый наш диалог – мой эмоциональный монолог. Я так рыдала, когда мы в последний раз виделись, почти трое суток. Когда я дала понять, что доверяла в конкретный момент только ему и что только он может мне помочь, а человек от меня отказался, не вижу смысла тратить время на пустое место.
- Отпускаете?
- Постепенно, с откатами. В какой-то момент почти поехала к нему с желанием поговорить. Я хотела, чтобы меня пожалели. Чтобы сказали, что я молодец. Я так хотела, чтобы было как прежде. А раньше было еще хуже, но в тот момент я об этом не подумала. Хорошо, что никуда не поехала, не представляю, как пришлось бы разгребать сейчас. Сейчас я хочу его стыда, раскаяния и чтобы было больно. Очень хочу. Я прекрасно понимаю, что не добьюсь этого словами и физическими действиями. В этом плане мне нравится концепция «глаз за глаз». Лелею мысль, что он иногда вспоминает или хотя бы засыпает со слезами на глазах.
Жаль, что текст невербален. Я постаралась абстрагироваться от постэмоций, провести через руки-медные-кабели документальную фиксацию беседы. Однако напоследок одна шалость и слабость – цитация:
Вся наша роль — моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль — моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
(с) Белла Ахмадулина, 1960 г.